Экспертные мнения
Микитась Андрей Владимирович
-
Андрей Владимирович, добрый день. Спасибо, что у вас нашлось время для нашей беседы. Фонд содействия инновациям существует с 1994 года. Уже почти 25 лет вы поддерживаете инноваторов, которые находятся на ранней стадии развития высокотехнологического бизнеса. Скажите, пожалуйста, кто может обратиться к вам за поддержкой?
Добрый день. Я, наверное, вкратце расскажу об основных мерах поддержки, которые существуют. Вы правильно заметили, Фонд уже 25 лет помогает как физическим лицам, желающим реализовывать собственные инновационные проекты, так и компаниям, находящимся в основном на начальном этапе развития, становления — так называемым стартапам. Поддержано порядка 17 000 проектов молодых исследователей и создано при поддержке фонда более 6000 стартапов. То есть в целом круг получателей поддержки Фонда затрагивает как всех молодых исследователей до 30 лет, так и исследователей постарше, которые готовы уже создавать компании и работать в режиме более серьезного продолжения начинания.
Помимо поддержки «посевной стадии» Фондом за прошедшие годы стала оказываться поддержка компаниям, завершившим НИОКР, и предполагающим какую-то коммерциализацию своего продукта. На этом этапе есть свои специфичные затраты, которые необходимо нести. Так появилась программа по связи компаний, которые за многие годы из стартапов выросли в серьезные компании (кто-то средним бизнесом стал, кто-то крупным) с малым бизнесом. Крупные компании у нас становятся инициаторами, а малые выполняют для них исследования.
Можно сказать, что Фондом сейчас закрываются все этапы инновационного проекта, начиная от идеи и заканчивая его уже последующей коммерциализацией, в том числе в интересах крупного российского бизнеса.
-
Но если мы говорим о молодежи, то каков возрастной ценз людей, которые могут прийти? То есть это только аспиранты или это студенты, которые пишут диплом, или это просто школьники, у которых есть идея и они готовы с ней поделиться?
Вы правильно заметили. Действительно, Фонд с недавних пор начал заниматься ребятами, находящимися еще на школьной скамье. Мы опустились ниже 18 лет благодаря активности Ивана Михайловича Бортника, основателя Фонда, и сейчас реализуем программы, которые в том числе интересны молодежи до 18 лет, то есть школьному движению, до-институтскому.
Наверное, самая интересная программа Фонда наравне со «Стартом» — это программа «Умник», которой поддерживаются молодые исследователи от 18 до 30 лет. Среди этих исследователей могут быть как и студенты начала курсов, так и студенты уже последних курсов университета, аспиранты и молодые исследователи, которые остаются в университетских стенах либо уходят в компании, отправляются в свободное плавание. Последние — наверное, самая масштабная категория.
То есть если студенты первых-вторых курсов — это не сказать, что единицы, но десятки, то люди, уже окончившие университеты — это основная составляющая участников программы, участников-победителей. То есть это люди состоявшиеся, которые прошли в режиме университетского образования какие-то этапы, сделали первые исследования, получили первые результаты, и они продолжают развивать свои результаты уже либо в постинститутской среде, либо на предприятиях, или предлагают инновационные проекты собственными силами.
-
Помимо «Умника», «Старта» и «Коммерционализации», о которых вы уже упоминали, какие еще есть программы у Фонда?
Самая старая программа Фонда, которая появилась в 1994 году — это «Развитие», когда Фонд пытался поддерживать предприятия, находящиеся в тяжелых условиях. Все мы помним тяжелые 90-е годы, когда денег в стране не было. Тогда предприятия, которые пытались что-то делать собственными мозгами, собственным трудом интеллектуальным, испытывали очень тяжелое состояние. И другим предприятиям было плохо, но у этих компаний была особенно острая необходимость в поддержке. Потому что все-таки интеллектуальный продукт — это не продукт завтрашнего дня, а часто послезавтрашнего, то есть уходит много времени, пока проведем исследования, пока проверим, пока доведем до стадии. Это продукт, интересный с точки зрения прибавочной прибыли, но он не быстро выводимый на рынок в большинстве своем. И тогда у этих разработок не было больших перспектив, они только зарождались.
В разработках «айтишных» действительно гораздо короче цикл вывода на рынок. Поэтому Иваном Михайловичем было принято решение, что надо поддерживать компании инновационного профиля, и давать им гранты. На тот момент, когда еще доллар был по шесть рублей, получалось 100 или даже 200 тысяч долларов. Тогда это была хорошая помощь, и очень многие предприятия благодарны Фонду. И приезжаешь, вспоминают тебя и говорят, что если бы не поддержка Фонда тогда, если бы не те вроде как небольшие деньги… Все равно они оказали такое значимое влияние. При поддержке Фонда многие компании смогли остаться на плаву, развиваться и вырасти во что-то более серьезное. Многие с уважением и доброй оценкой вспоминают Фонд на этапе их становления.
-
А навскидку не можете вспомнить, какие предприятия из 90-х, которые получили поддержку, сейчас являются одними из основных игроков на рынке?
Конечно. Это компания «Тритон» из Екатеринбурга, она достаточно известна, занимается производством медицинской техники с очень современным дизайном. Сейчас они занимают серьезную позицию на рынке мониторов, в том числе мониторов для новорожденных, то есть мониторов физиологических параметров, которые в палатах ставятся. У них классный дизайн и привлекают по-моему итальянское ПО и какое-то наше. То есть не какое-то «советское» черно-белое оборудование, а действительно отличный с точки зрения дизайна продукт, функциональный, технологичный.
Они ведут несколько разработок мирового уровня. Например, у них есть датчик контроля уровня анестезии, как у «Филлипс». Он показывает, в каком состоянии пациент, когда ему операцию делают. И вот когда я был у них в 2016 году, они показывали его и как раз только на рынок выводили, и у него тоже унтер-дизайн какой-то. Я даже не знаю, зачем медицине такие штуки, но тем не менее смотрелось классно, и они говорят, что «Филлипс» стоит 2000 долларов, а их в 2 раза дешевле. Не смотрел на сайте, может, он у них уже продается, это их неосновной профиль, а основной — это все-таки мониторы. В общем, действительно компания смогла развиться.
А второй пример — в Белгороде был в прошлом году, там работает компания, которая занимается производством так называемых трубоочисток. То есть это роботизированный комплекс для чистки труб. Ну, это они сейчас уже роботизированы, в то время минимум автоматизации было. Компания крепкая, средненькая, нельзя сказать, что она больших высот достигла, но директор честно признается, что если бы не Фонд содействия, то сейчас бы не жили. Они какую-то нишу свою занимают, занимаются производством, у них станки не самые современные стоят, но хорошие, ухоженные, отчасти советского периода станочный парк, но они делают полезные вещи и у них это получается. Вот такие примеры.
-
А какие на ваш взгляд программы фонда наиболее востребованы? Сколько заявок подается на «Старт», на «Умник», на «Развитие», «Коммерциализацию», «Кооперацию»?
Ну, конечно, с точки зрения масштаба и географии самая известная программа, хоть она и не самая старая — это программа «Умник». Там огромное количество заявок — если мне память не изменяет, порядка 20 тысяч заявок ежегодно во всех регионах, где она проводится (больше 72).
На втором месте программа «Старт». Она у нас имеет три отсечки в году, на каждую входит примерно 1000 (иногда больше) заявок, из которых по итогу мы отбираем примерно 400 — то есть из 3000 заявок отбираем 400. К остальным программам интерес тоже был бы, но все упирается в ограничение бюджета. Мы не можем проводить, например, программу «Развитие» круглый год. За один конкурс по «Развитию» мы набираем на весь свободный бюджет, который у нас есть по этой программе.
Самая эффективная программа — это «Коммерциализация», потому что за 6 млрд. рублей, которые мы раздали с 2014 года (это бюджет программы), мы получили совокупную выручку по инновационной продукции в 57 млрд. рублей. 6 млрд. раздали, и 57 млрд. получили.
Мы считали специально именно инновационную выручку, то есть выручку, которая получена за счет использования гранта и выведения на рынок конкретного продукта.
-
Интересно, а как люди находят себе индустриального партнера? Это дочерние компании крупных холдингов, которые получают поддержку, или это просто свободные игроки на рынке, малый и средний бизнес, которые приходят и говорят, что у них есть такая разработка и не хотели бы вы довести ее до ума и компания становится ее партнером?
Ну, я думаю Ольга Крюкова тоже знает ответ на этот вопрос (смеется). Она как-то приходила ко мне с питерской компанией, которая хотела приобрести то ли технологии композитостроения для арктических саней, то ли какие-то ее части, что-то такое.
Бывает по-разному. Если крупный бизнес часто испытывает потребность в НИОКР и не имеет возможности эту потребность реализовать собственными силами, он, конечно, начинает смотреть по сторонам. Кто-то просто как гигант «Сименс» найдет стоящую разработку-стартап и купит ее с потрохами, и они на него начнут работать. Кто-то вкладывает собственные средства, инвестирует или просто выделяет средства на выполнение разработок, НИОКРов. Мы пытаемся помочь этим компаниям, чтобы они наладили совместное взаимодействие, но какими способами они находят друг друга — вопрос наверное такой, непростой.
Есть пример: последняя «Кооперация». У нас был проект, инициированный предприятием из Удмуртской Республики. Они нашли исполнителя из Башкортостана и уже заявились к нам совместно. Башкирский исполнитель имел компетенции в области самолетостроения или что-то такое. Вот они смогли найти это предприятие в Республике Башкортостан, будучи сами из Республики Удмутрия. Вот каким-то образом они друг друга находят…
Видимо, не такой большой пул компаний, которые способны выполнить конкретную задачу, и наверное либо сарафанным радио, либо поиском в интернете можно выделить для себя реестр и из него сформировать перечень наиболее подходящих исполнителей. Ну, часто случается так, что компании уже работали вместе, они знают друг друга, возможно уже есть положительный опыт от взаимодействия. И если есть возможность с помощью государства какие-то разработки финансировать новые, то почему бы не воспользоваться этой ситуацией.
-
А фонд «Сколково» не призван поддерживать такие проекты? По идее, там много стартапов, которые должны производить продукцию для госнужд и для предприятий с госучастием. Такого положительного опыта пока нет по взаимодействию с Фондом?
Резиденты «Сколково» регулярно приходят в фонд за поддержкой по программе «Старт», и компании, которые выросли из уровня стартапа, приходят на другие конкурсы, участвуют. В «Сколково» действительно есть неплохие компании. Но надо понимать, что «Сколково» имеет одно серьезное ограничение на получение поддержки — это обязательное резидентство в момент размещения. Поэтому когда компания стоит перед выбором, что ей делать — она только создана или планируется к созданию, — надо ли идти, становиться резидентом, тратить уже средства на аренду даже одного стула в «Сколково» или можно просто прийти в Фонд содействия инновациям, там попретендовать на грант по программе «Старт».
Потому что в «Сколково» резидентство не означает, что ты получишь грант, там все равно какие-то комиссии проводятся. А здесь ты получается убиваешь двух зайцев. Отвечая на ваш вопрос, могу сказать, что, конечно, резиденты «Сколково» у нас участвуют в связках по «Кооперации», поэтому я не могу сказать что-то плохое или хорошее.
-
То есть это не масштабное?
Нет, это не масштабное. Может быть, здесь что-то с нашей стороны пока не так сделано. Вот программа «Кооперация» - она может быть сложная. Все-таки находить партнеров не так просто, потом кого-то наверняка отпугивают требования, потому что мы же все-таки хотим развивать эту связку. Если создается цепочка в виде поставщика-малой компании крупному и среднему бизнесу, мы ожидаем, что эта цепочка не разорвется после завершения НИОКР, что она будет дальше только укрепляться. А происходит в жизни часто так: НИОКР сделал, забрала компания результат, может быть, малой компании даже не оставила ничего, и дальше с этим сама разбирается, а малая компания осталась у разбитого корыта. Программа «Кооперация» не простая, мы думаем, как сделать ее более привлекательной, но это история, до которой народ пока не созрел.
-
Правительство Российской Федерации уделяет сейчас особое внимание проектам национально-технологической инициативы. Ваш Фонд участвует в реализации таких проектов? Если да, то в каком формате?
К сожалению, я не так хорошо знаю организационную структуру внутри города Москвы. Но я точно знаю, что в рамках департамента информационных технологий Правительства Москвы создан проект по «Умному городу», где как раз обкатываются технологичные решения технологичные в рамках концепции. Поэтому я бы обращался прежде всего в эту структуру. Я, к сожалению, не могу сказать точно, как она называется, но это проектная команда в рамках департамента инновационных технологий.
-
Учитываются ли при разработке стратегических документов как на федеральном, так и на региональном уровне, различного рода риски? Будь то политические, или неприятие чего-то нового самим населением…. Какие вы считаете, риски могут повлиять на развитие проекта «Умный город», и учитывается ли в проекте адаптация самого населения и бизнеса к нововведениям?
Да, Фонд с 2016 года принимает активное участие в реализации национально-технологической инициативы. Участие с 2016 года у нас стало очень разносторонним: если в начале мы поддерживали проекты, реализуемые в рамках дорожной карты НТИ (это некий аналог «Развития», там выделяется 20 млн рублей на проработку проектов с достаточно небольшим софинансированием в объеме 30%), то в настоящий момент у нас функционирует своя линеечка, соответствующая общефондовой.
То есть у нас есть «Умник-НТИ», где мы отбираем умников, молодых ребят до 30 лет, которые могут сделать что-то полезное для Дорожных карт национально-технологической инициативы. С текущего года благодаря дополнительному бюджету, выделенному по линии НТИ, запустят программу «Старт-НТИ». По этой программе состоялся первый конкурс, мы поддержали порядка 46 проектов. Там условия были даже более привлекательными — мы давали 3 млн на первый этап в отличие от «Старта», где выдавалось 2 млн. И «Развитие-НТИ»: мы недавно закончили четвертую очередь. За три года даже получилось 4 очереди сделать, потому что был дополнительно распределен нам 1 млрд. Совсем недавно подвели итоги по этому миллиарду, и сейчас начинаем контрактацию, можно сказать она в разгаре —планируем выдать деньги в этом году.
Есть мысли, что если НТИ реализуется с 2016 года, то те первые проекты, которые завершились, они уже наверняка имеют какие-то результаты, и эти результаты могут быть доведены до рынка, но может быть не хватает денег на этапе коммерциализации. Поэтому можно бы эту линеечку сделать полноценной, и добавить еще и коммерциализацию.
-
А вот отдельные программы «Старт-НТИ», «Умник-НТИ» они вытесняют ваши традиционные продукты — просто «Развитие», просто «Старт», просто «Умник», или это как-то идет в добавление?
Нет, конечно, мы рассчитывали, что это идет в добавление. Но все-таки проектов не так много, либо кто-то про нас не знает. Поэтому когда «Старт-НТИ» объявили, у заявителей была очень серьезная история по раздумью, куда писать. Были компании, которые вроде стартапы, но все равно писали в «Развитие-НТИ», потому что было два параллельных синхронных конкурса «Развитие-НТИ» третья очередь и «Старт-НТИ» первая. Какие-то компании, не понимая как лучше, но претендуя на большие средства, подавались на «Развитие-НТИ» и параллельно мы видели что они в «Старте-НТИ».
Потом очень много компаний, которые в «Старте» обычном (когда «Старта-НТИ» еще не было) претендовали на 2 млн, но не проходили по причинам экспертного заключения, пытали потом свое счастье на «Старт-НТИ».
Конечно, что там говорить, часть «умников», часть «стартовиков», часть более серьезных проектов все равно забирается у основных программ Фонда. У нас в следующем году будет дополнительный бюджет по цифровой экономике, и мы ожидаем, что придут компании, которые будут претендовать на поддержку по цифровой экономике и будут решать айтишные задачи, и часть победителей из них перетащит на себя направление информационных технологий по «Старту». Потому что там условия будут более привлекательные, веди нам надо активно сейчас поддержать цифровую экономику. Соответственно по «Старту» тоже может идти 1 млн, а не 2. И, конечно, компании конечно уйдут оттуда и придут сюда.
-
Мы обсудили все наши программы, но ни разу еще не упомянули международные. И по опыту ФИОП в части российско-израильских проектов могу сказать, что очень мало заявителей, приходится силком затаскивать, звонить, самим подыскивать партнера. То есть программа есть, у нас очень хорошие отношения с Израилем, и вроде израильская сторона заинтересована, и мы заинтересованы, можно получить до 50 млн. И тем не менее активного ажиотажа со стороны компаний нет. А ваши программы международной кооперации на НИОКР они популярны?
По международным программам Фонда ситуация похожа на ФИОП. Мне кажется, что объяснение этому есть — компаниям проще работать внутри региона, тем более, что есть программы Фонда, которые не обязывают тебя к международному сотрудничеству, когда ты дальше должен этот продукт совместный выводить на зарубежные рынки либо помогать зарубежным партнерам. Здесь люди разбираются и думают, а почему бы не написать в программу, где я просто что-то сделал и на внутреннем рынке буду продавать. Это первая причина.
Вторая причина в том, что компании испытывают сложности в поиске зарубежного партнера. Что тут говорить, даже если по интернету найдешь, это надо общаться, может быть, язык даже знать, искать людей, которые соединят. Все понимают, что вот эти политические условия, они, как бы нам ни хотелось, все равно оказывают влияние. Мы начинаем как-то настороженно относиться к нашим зарубежным партнерам. Сказывается это все не очень хорошо на международных контактах, и мы действительно не видим огромного количества проектов, которые идут по совместному конкурсу. Они есть, и есть небольшое количество победителей.
Третья причина обуславливается тем, что есть экспертиза наша, есть экспертиза с их стороны. Часто бывает так, что проект нравится той стороне, а нашей не нравится, и наоборот. Соответственно, когда все сходится, тогда мы получаем какой-то новый и перспективный коммерчески инновационный проект. Но это редкость, потому что работает правило двух ключей: нам 5 из 10 вариантов нравится, а им нравится 2 из 10, не совпадающих с этими пятью. И как тут быть? Каждая сторона со своей колокольни оценивает перспективность проекта, его инновационную составляющую, и не всегда наши оценки совпадают.
Но тем не менее программа имеет средний ежегодный бюджет, ни больше, ни меньше, победители есть, конкурс проводим и появляются иногда интересные кейсы, интересные проекты.
-
Санкции никак не повлияли на активность наших европейских партнеров?
С немецкими партнерами у нас после санкций был небольшой перерыв, это 2014, 2015 год, хотя они всячески отнекивались и говорили, что это никак не связано с санкциями, говорили, что бюджеты есть, но при этом конкурсы не получалось проводить. Потом с французами у нас была некая заминка, мы реанимировались, перезагрузились только в прошлом году. Провели российско-французский двухсторонний конкурс, и вроде готовились, нашли они совместные проект — хотели сделать экраноплан совместно Нижний Новгород с провинцией Марсель. В итоге наши эксперты хорошо оценили — с их стороны плохо оценили. Вроде все это прорабатывали, готовили, соединяли ребят, но французам может быть это не очень надо, у них и так там все хорошо. Нашим ребятам, наверное, это нужнее, но не получилось. Российско-французский конкурс в этом году мы перезагрузили, провели, но по-моему никого не отобрали, там было небольшое количество заявок и не совпала экспертиза.
Хороший заход у нас был по международному конкурсу, вот мы там отобрали семь заявок «ЭРВИ» - многосторонний договор участия от трех и более заявок.
Действительно, вы правы с санкциями немного повлияло, хотя никто не хотел в этом признаваться, но попрохладней стало. Сейчас вроде восстанавливается. Мы вот в прошлом году с Казахстаном подписали договор, с индусами. Хотя нельзя сказать, что это те страны, которые на нас санкции накладывали, но тем не менее они проявляют интерес.
С Евросоюзом российско-французский есть конкурс, немецкого пока нет, с финнами конкурс был, но там тоже не сильно мы отобрали. Как-то ни шатко, ни валко. Думаю, что дальше будет интереснее. Но и вообще одна из причин — это все-таки пиар. Не все знают же, что такая возможность есть, что если у тебя есть партнер, можно прийти в Фонд содействия инновациям, и с нашей стороны будет поддержка. Я думаю, что не все это знают. «Старт», «Умник» знают, а вот какие-то особые инструменты поддержки наверное не так известны.
-
А в каких программах сильнее конкуренция? Вы сказали про «Старт», что из трех тысяч заявок отбираются 400…
Вот в текущий заход, по предварительной картинке 650 заявок вышло на финал.
У нас многоэтапная экспертиза. Есть первый этап — это когда мы по системе отправляем, эксперты заочно смотрят, дают оценки, и если один из экспертов оценивает больше определенного уровня, скажем, 50% от максимальной оценки, то проект направляется на очное рассмотрение. Очное рассмотрение — это когда приезжает заявитель либо по видеоконференции выступает перед комиссией, комиссия задает вопросы, что-то уточняет, что невозможно понять на этапе заочной экспертизы, и делает свои выводы.
Так вот, 650 проектов вышло на очную экспертизу, и порядка 200 мы сейчас планируем поддержать. А всего заявок было на этот заход 1252 (минус 13 отсеявшихся по формальных признакам). Получается, первый фильтр прошло больше 50%, второй фильтр прошла каждый третий проект.
-
А вот по другим программам, на «Развитие»?
Нет, мы очень часто работаем именно с регионами. Здесь я бы сказал, что с Москвой у нас немного проектов, потому что у Москвы много собственных ресурсов и собственной компетенции. А вот участие, например, в Московской области, участие в других регионах как раз коллегам оказывает необходимую профессиональную поддержку, чтобы реализовать задачи с лучшими стандартами. Мы очень много работаем именно с регионами.
-
На ваш взгляд какой регион инновационно наиболее активен и открыт к чему-то новому (помимо Московской области)? Где власти более активно внедряют новые технологии и вообще открыты к диалогу с бизнесом и к реализации инновационных решений?
Все очень индивидуально и зависит от ситуации в стране. Когда в 2015 году нам давали антикризисный бюджет, мы не испытывали дефицита проектов. Их было очень много, было много неплохих заявок, и мы без проблем эти дополнительные 5 млрд., которые нам выделили в рамках антикризисного плана, распределили.
Вот сейчас, например, если посмотреть на текущие программы по «Развитию-НТИ», которое недавно закончилось, было 355 заявок, победителей мы отобрали 80 — то есть примерно каждая четвертая. Это хороший результат. На третий НТИ в начале года заявок было 600 и мы отобрали 147. Да, по НТИ результат — каждая четвертая.
По «Коммерциализации» сегодня завершился сбор: пришло 294 заявки, сколько мы отберем, пока не знаю, поскольку у нас дополнительные средства есть. Но в прошлом году при похожих параметрах мы отобрали где-то 50. То есть там конкурс, наверное, побольше.
-
А могут ли компании или физические лица, которые не прошли конкурсный отбор, подать документы повторно?
Да. Мы всем рекомендуем. Более того, всегда говорим не опускать руки, приводим статистику, что каждая четвертая или третья попытка в зависимости от программы — успешна.
И всем крайне не рекомендуем пользоваться услугами различных мошенников, которые обещают, что они кого-то знают, через кого-то помогут. По «Старту» у меня есть статистика, сколько раз каждая заявка уже подавалась. И я вижу, что члены жюри тоже на это обращают внимание.
Допустим, 2 раза уже подавал человек, 2 раза его не рекомендовали, с третьей попытки вижу — рекомендованы. И жюри комментарии пишут, что человек прислушался, доработал, они его помнят с прошлого раза, он действительно учел все недостатки, документ доработал, на вопросы отвечает более грамотно, и почему бы его не поддержать. По «Старту» точно не надо никаких странных действий совершать. Каждый в принципе способен хоть не с первого, так со второго, третьего раза получить поддержку. Мы всячески пытаемся его упростить, чтобы любой человек, который хотел бы реализовать свои инновационные проекты, смог бы получить поддержку.
-
А они дорабатывают свои заявки с учетом замечаний экспертов?
Конечно. Есть возможность у нас, как и в любом институте развития, получить комментарии заочной экспертизы, если проект не прошел на этап очного рассмотрения, или комментарии экспертов по результатам защиты.
Для этого достаточно сделать официальный запрос в Фонд на бланке организации. Можно даже скан прислать цветной на почту, мы и на это отвечаем. Плюс у нас достаточно проработанная система информационная, которая сама позволяет формировать замечания и в принципе заявители, если им знать куда нажать, автоматом получают у нас замечания.
Другое дело, что может они немного типовые. Технологии так не разработаны, чтобы взять комментарии эксперта и вытащить из них какие-то персональные замечания, но в целом типовые ошибки примерно одинаковы: кто-то слабый рынок прописал, кто-то документы, подтверждающие квалификацию персонала. Т.е. система сама это сделает и можно посмотреть.
-
Вы уже упомянули, что представительство Фонда есть в 72 регионах страны, а вот какие на ваш взгляд наиболее активны? Можете назвать опорные точки сосредоточения инновационного потенциала?
Вы знаете, не то чтобы активные. Мы вообще рейтинг ведем, кто у нас деньги Фонда в регионы забирает. Поэтому топ-4 я назову по памяти — это, само собой, Москва, Санкт-Петербург, а дальше Татарстан и Московская область. У нас на самом деле есть сильные неравнодушные представители. К сожалению, как часто бывает, роль личности в истории велика. Роль представителей в регионах — она просто определяющая, все зависит от его настроя, все зависит от его способности работать, от его свободного времени, потому что все-таки то работа на общественных началах…
С Томском у нас прекрасные отношения, Новосибирск — там все таки мне кажется представители могли бы более активно работать, в Вологодской области — несмотря на то что там регион не инновационный, у нас там очень хороший представитель, есть проекты, в Самарская область есть сложности с представительством, и это тоже сказывается. В Санкт-Петербурге у нас прекрасные представители, в Астраханской хорошая представительница Делия, в Ростове радушная девушка возглавляет представительство, и они так очень внимательно смотрят проекты.
На востоке наверное кого-то выделить сложно, в Сахе поменялся представитель, в Бурятии новый. Наверное, Хабаровский край — там вполне неплохо работает, и «Умника» хорошо проводит, и по другим программам есть. В Челябинской области неплохой представитель. Надо сказать, что во многих регионах есть. Башкортостан тоже, и вот они с Татарстаном ревностно относятся друг к другу. Если какой-то проект, то приезжают, спрашивают, почему не поддержали, мол, мы сами выезжали смотрели, расскажите, какие выводы и так далее.
В целом более менее ровная картинка. Есть регионы которые немножко отстают, но всеми остальными мы довольны, опираемся на мнение представителя, на мнение региональных администраций, часто представители возглавляют администрации. Где-то мы опираемся на мнение представителей, где-то дополнительно запрашиваем мнение администрации.
-
Как вам кажется, у нас наблюдается положительная динамика развития высокотехнологичного сектора за счет малых и средних инновационных компаний или пока мы топчемся на месте?
Если бы я не думал и не чувствовал, что мы развиваемся, я бы давно встал с этого кресла и ушел. Я больше чем уверен, что результат есть. Мы, Фонд содействия инновациям, прикладываем к этому максимальные усилия, видим по показателю, что компании получают то, что им нужно. Та помощь, которая до них доходит, действительно выражается в реальных результатах, а эти результаты отражаются на экономике. В сегменте мета-инновационных компаний мы очень много компаний видим, следим за их динамикой, что в целом малый инновационный бизнес развивается. Есть хорошие проекты, есть контакты, они создают рынки, находят какие-то ниши свои, создают продукт новый, интересный. С моей точки зрения все развивается, у нас неплохие перспективы есть, если мы дальше будем наращивать эту поддержку.
-
Есть ли на вашем опыте какая-нибудь заявка из серии утопии, которая вас поразила? Допустим, телепортация или еще что-то (смеется). Или в целом все предлагаемые варианты — это инициатива, которая приближена к реальной жизни?
Наверное, вы знаете, актуальнее второй вариант вашего вопроса-ответа. Есть проекты, которые из области как вы назвали утопии, фантастики, но, как правило, эти проекты требуют серьезной экспертизы и рождаются людьми очень увлеченными и часто где-то немного сумасшедшими в хорошем смысле. Они действительно горят этой идеей, пытаются что-то сделать, но они немного отдалены от жизни, им часто не хватает какой-то команды, помощи. Мы ко всем этим фантастичным проектам относимся серьезно, пытаемся проверять, зовем людей, но заявители иногда обижаются, потому что мы не можем за них написать заявку или прийти к ним, и все на пальцах объяснить.
Но конечно в целом мы все-таки смотрим приближенный горизонт для работы, смотрим на те вещи, которые имеют возможность коммерциализации в недалекой перспективе. И интересные проекты мирового уровня через Фонд проходят. Приведу примеры таких известных. Ховербайк — летающий мотоцикл. Это действительно уже продукт, который завершает процесс сертификации, и дубайская полиция им заинтересовалась. Они ездили в Дубай, презентовали его, дубайские полицейские летали на нем.
Но, понимаете, там надо решить очень много вопросов. Все эти фантастичные проекты — они, как правило, упираются в инфраструктуру и нормативные ограничения. Вот, например, те же дроны. Они в принципе сейчас хорошо развиты и могут многие задачки решать — посылки перевозить, что-то фотографировать, сетку бросать на какого-нибудь преступника, уж не знаю, если пофантазировать. Но нет законов. Мир пока не определился, как к этому относиться. Так же как беспилотный автотранспорт — вроде в каких-то штатах Америки пробовали, где-то даже велосипедиста сбили, был скандал. Поэтому это все требует общемирового консенсуса, как к этому относиться, нужно выработать какие-то общие правила, и дальше потихоньку в каждой стране корректировать нормативы. Базу нужно внедрять. Такие проекты есть действительно, но они доходят до каких-то шоу образцов, а дальше пропадают.
Второй проект еще слава богу не пропал никуда еще — это проект ПромоБот, робот, который, все, наверное, и на выставках видели, и для других различных целей он применяется. Это пермский проект, который, начиная с «Умника», потом по «Старту» поддержку получил. А сейчас он достаточно хорошо раскрутился, последний был заказ по-моему на 50 млн долларов — то ли американская, то ли канадская компания взяла у них 50 или 100 штук этих роботов…
-
А для выполнения каких функций?
Избавление от скуки (смеется).
-
Вот эти собачки лающие домашние, для этого? (смеется) Ну это действительно интересно. По-крайней мере, летающие мотоциклы очень поразили…Но вот по большому счету вот этот автопилот, который в самолетах реализован, все равно же присутствия человека. Так же и с мотоциклом.
Ну да, если он вдруг сломается, упадет на кого-то… Много нюансов. Дальше должна развиваться эта сфера межтехнического взаимодействия, вот эти интерфейсы должны прорабатываться, машины должны научиться общаться как люди, должны чувствовать, предсказывать. И тогда, наверное, произойдет замена, и люди действительно будут ездить пассажирами, а машины сами будут анализировать дорожную ситуацию, получать информацию от таких же машин, сопоставлять, где затормозить, где какая-то опасная ситуация. Когда они смогут между собой общаться на таком уровне, и это должно быть масштабно. Это все пока из области фантастики.
-
Вернемся к вопросу НТИ. К 2035 году на ваш взгляд какие технологии станут прорывными, есть ли среди них нанотехнологии и насколько они изменят наше будущее в глобальном и житейском плане?
Все ведущие технологии закреплены в Дорожной карте по сути. Это всё беспилотное на суше, в воздухе и на море. Это технет — интеллектуальное производство, все технологии, которые позволяют нам сделать производство индивидуальное со скоростью конвейера, это вроде как следующий уклад развития производственных технологий.
Хелснет — это мы должны ориентироваться на персонифицированную медицину, на персонифицированное питание плюс важная задача в хелснете — превентивная медицина, мы должны уже на этапе простой нашей человеческой жизни научиться время от времени анализировать возможные риски для здоровья, предсказывать заболевания и с малыми потерями их вылечивать и избавляться от них.
Есть действительно стоящие проекты, и хочется верить, что не к 2035 году а на горизонте 3-5 лет мы сможем предложить рынку как отечественному, так и мировому интересные решения, которые станут передовыми и выведут нас на лидирующие позиции, что по сути и является целью нанотехнологической инициативы — предсказать вовремя новые рынки и вырастить на них заблаговременно предприятия-лидеры.
-
А как на ваш взгляд, те отрасли экономики, которые выделяет Анатолий Чубайс — микроэлектроника, возобновляемые источники энергии, системы для медицины — это является передовым новым вектором или у вас в Фонде есть какие-то свои разработки?
Мы с уважением относимся к деятельности «Роснано» Анатолия Борисовича Чубайса. «Роснано» же изначально был создан для развития нанотехнологий в стране. В то время они действительно нуждались в поддержке, были неким трендом. Сейчас не сказать чтобы интерес угас, но проектов в области нанотехнологий не так много, видимо в силу их достаточно специфичного коммерческого применения коммерческого. Вот даже через Фонд: если 10 лет назад бум был какой-то сумасшедший на эти проекты, то сейчас их не так много. Но этоне значит, что эти технологии и направления не надо развивать. Фонд поддерживает проекты и нанотехнологического профиля, и по медицине, у нас вообще очень богатая история. Мы вот недавно каталог выпустили по медицинской технике. На мой взгляд, конечно, НТИ найдут применение, просто надо внимательно присмотреться к ним, и понять в каких областях, в каких конкретных решениях они актуальны.
-
Огромное спасибо!
- Максютенко Александр Анатольевич
- Вохидов Абдурашид Содикович
- Макрушин Алексей Вячеславович
- Микитась Андрей Владимирович
- Картаев Сергей Джарашович
- Кислов Станислав Васильевич
- Сергеев Виктор Владимирович
- Чикин Сергей Юрьевич
- Попков Игорь Анатольевич
- Розмирович Станислав Дмитриевич
- Каневский Михаил Игоревич
- Цыганков Даниил Борисович